Она узнала его сразу, несмотря на то, сколько лет прошло

Артём — тот самый нескладный мальчишка из их школьного класса, вечно носивший за плечами рюкзак, набитый старыми книгами. Раньше он был худенький, очки всё время сползали с носа… А теперь в нём появилась уверенность. Он не просто повзрослел — в его манере двигаться, в том, как он шутил с продавщицей, чувствовалась лёгкость, которой раньше у него не было.

Маша быстро отвернулась, поспешно пробила на кассе йогурт и батончик, кинула покупки в рюкзак и поспешила выйти, пока Артём её не заметил.

 

Вечером за ужином она всё же упомянула об этом маме:

— Мам, ты Артёма Ковалева помнишь? — спросила она, размешивая чай.

— Артёмку? Ну конечно помню, — мама отложила вилку. — Странноватый был, за тобой бегал, в тетрадке стихи писал.

— Мам, ну не надо утрировать, — смущённо улыбнулась Маша.

— Да что утрировать! Все же видели, как он на тебя смотрел. Мальчишка он был хороший. А ты за тем, за Димкой, бегала… А с чего это ты вдруг его вспомнила?

— Так, просто… встретила сегодня в магазине.

— И как он?

— Да вроде хорошо. Полная тележка, с кассиршей шутит.

— И ты с ним не поздоровалась?

— Нет, — пожала плечами Маша. Мама тяжело вздохнула, но промолчала.

— Допей чай, пока не остыл, — только и сказала она потом.

 

Маша работала аналитиком в компании, занимающейся IT. Её будни были загружены цифрами и отчётами, особенно во времена дедлайнов. И в этом ритме ей было даже комфортно — некогда вспоминать прошлое, думать о Диме, о том, как могла бы иначе сложиться жизнь.

 

Но за чашкой чая мысли опять вернулись — к Артёму. И к Диме.

 

Она вышла замуж в девятнадцать, прямо перед поступлением в университет. Многие считали, что это ошибка — мол, учёбу бросит, всё пойдёт прахом. Но Дима был из тех, кто ради неё готов был свернуть горы. Он вкалывал на двух работах, чтобы Маша могла учиться. Она всё же окончила университет, хоть и было трудно — беременность на последнем курсе добавляла сложностей. Но преподаватели пошли навстречу, и она получила диплом.

 

Артёма она видела в последний раз ещё на втором курсе — в метро, случайно. Он тогда носил длинные волосы, походил на музыканта с кассеты девяностых, но его взгляд остался прежним — тёплым, чуть печальным. Ей тогда стало неловко. Он был добрым, непохожим на других… но её сердце уже принадлежало Диме.

 

А в школе однажды над ним жестоко подшутили. Девочки уговорили Машу как будто пригласить Артёма на свидание, а вместо неё туда пришёл весь класс — смеяться. Он пришёл. И когда понял, в чём дело, посмотрел на Машу так… Этот взгляд до сих пор жёг где-то в глубине.

 

— Что задумалась? — спросила на следующий день Лера, её коллега по кабинету. — Влюбилась, что ли?

 

Маша вздрогнула, оторвавшись от экрана.

 

— Что? Да нет… просто не выспалась, — пробормотала она, пряча улыбку в чашке.

 

Лера прищурилась с любопытством.

 

— Ты вчера после обеда была какая-то не такая. Я тебя знаю, давай выкладывай — кто всплыл?

 

Маша сомневалась. Хотелось забыть всё как случайную встречу, но это не получалось.

 

— Помнишь, я тебе рассказывала про одноклассника, который бегал за мной и стихи писал?

 

— Артём? Тот, над которым вы тогда весь класс насмехались? Ну и что с ним?

 

— Я его вчера встретила. В супермаркете. Он… другой стал. Совсем.

 

Лера оживилась.

 

— В смысле? Похорошел? Богат?

 

— Нет, просто… в нём появилась лёгкость, уверенность. Я испугалась. Развернулась и ушла.

 

— Вот это да. А ты думала, он до сих пор в библиотеке прячется?

 

— Я думала, он уехал. А он здесь. Шутит, живёт, будто его никогда не ломали. Словно…

 

— Словно он тебя простил? — подсказала Лера.

 

Маша глубоко вздохнула.

 

— Может, и правда простил.

 

Вечером, возвращаясь домой, она не могла избавиться от ощущения тревоги. Открыв социальную сеть, она набрала: Артём Ковалев.

 

Профиль был. Фото — свежее, он в парке с собакой. Подпись: «Счастье не громкое. Оно просто рядом».

 

Маша смотрела на экран. Потом нажала «добавить в друзья». Через несколько минут — уведомление: заявка принята.

 

И сразу же сообщение:

 

> Артём:

Привет. А я думал, ты меня тогда не заметила. Приятно ошибаться.

 

Маша невольно улыбнулась. И почувствовала, как внутри что-то знакомое шевельнулось — то забытое ощущение, когда в шестнадцать кажется, что всё возможно.

 

> Маша:

Привет… Прости, я растерялась. Не ожидала тебя увидеть. Ты очень изменился.

 

> Артём:

Надеюсь, в хорошую сторону?

 

> Маша:

Очень. Я тебя не забыла. Ни твои стихи, ни тот вечер.

 

> Артём:

Я думал, ты вычеркнула меня навсегда. Но, знаешь… всё равно продолжал писать. И себе, и тебе — в голове.

 

> Маша:

Ты… простил меня?

 

> Артём:

Давно. Иначе я бы не смог идти дальше. Но честно? Где-то внутри надеялся, что ты когда-нибудь вернёшься. Хоть на миг.

 

 

 

Маша смотрела на экран сквозь слёзы. Впервые за многие годы она позволила себе быть просто собой. Не сильной. Не занятой. Не мамой. Не бывшей женой. Просто Машей.

 

Через неделю они встретились. Маленькое кафе. Он пришёл раньше и сидел с книгой — такой же, как когда-то. Только теперь это не был побег, а часть его жизни.

 

— Привет, — сказала Маша, снимая пальто.

 

Он поднял глаза, улыбнулся.

 

— Опаздываешь, как всегда.

 

— А ты всегда ждал, — усмехнулась она.

 

— Потому что ты была самой важной переменой в моей жизни.

 

Она села напротив. Сердце стучало, как в юности, но теперь — спокойно. Без страха. С нежностью.

 

Они разговаривали. Долго. Про школу. Про взрослую жизнь. Про Василису. Про то, как трудно решиться снова доверять. Артём слушал. Просто слушал. Его взгляд не осуждал. Он принимал.

 

Прошло полгода.

 

Маша сидела за ноутбуком, заканчивая отчёт. Василиса рисовала на полу с пушистым псом по кличке Пломбир. С кухни донёсся голос:

 

— Девчонки, чай с облепихой! И пирог горячий!

 

— Я буду! — закричала Василиса. — И Пломбир тоже!

 

Артём появился в дверях, вытирая руки о полотенце. Улыбнулся.

 

Маша подняла глаза. Их взгляды встретились.

 

— Спасибо, что тогда написала, — тихо сказал он.

 

— Спасибо, что ответил, — так же мягко ответила она.

 

Иногда самые важные вещи начинаются не с больших слов. А с простого: «Привет. Я рад, что ошибался».

 

И в этом “ошибался” было всё. Новая жизнь. Тихая. Тёплая. Настоящая.